Неточные совпадения
— И главное, что гораздо больше страха и жалости, чем удовольствия. Нынче после этого страха во время
грозы я понял, как я
люблю его.
Затем она заявила, что
любит старый фарфор, хорошие переплеты книг, музыку Рамо, Моцарта и минуты перед
грозой.
— Без
грозы не обойдется, я сильно тревожусь, но, может быть, по своей доброте, простит меня. Позволяю себе вам открыть, что я
люблю обеих девиц, как родных дочерей, — прибавил он нежно, — обеих на коленях качал, грамоте вместе с Татьяной Марковной обучал; это — как моя семья. Не измените мне, — шепнул он, — скажу конфиденциально, что и Вере Васильевне в одинаковой мере я взял смелость изготовить в свое время, при ее замужестве, равный этому подарок, который, смею думать, она благосклонно примет…
Такое состояние духа очень наивно, но верно выразила мне одна француженка, во Франции, на морском берегу, во время сильнейшей
грозы, в своем ответе на мой вопрос,
любит ли она
грозу? «Oh, monsieur, c’est ma passion, — восторженно сказала она, — mais… pendant l’orage je suis toujours mal а mon aise!» [«О сударь, это моя страсть.. но… во время
грозы мне всегда не по себе!» — фр.]
Яша тяжело вздохнул, принимая первую рюмку, точно он продавал себя. Эх, и достанется же от родителя!.. Ну, да все равно: семь бед — один ответ… И Фени жаль, и родительской
грозы не избежать. Зато Мыльников торжествовал, попав на даровое угощение…
Любил он выпить в хорошей компании…
Нужно было даже поменьше
любить его, не думать за него ежеминутно, не отводить от него каждую заботу и неприятность, не плакать и не страдать вместо его и в детстве, чтоб дать ему самому почувствовать приближение
грозы, справиться с своими силами и подумать о своей судьбе — словом, узнать, что он мужчина.
Екатерина Ивановна Пыльникова, Сашина тетка и воспитательница, сразу получила два письма о Саше: от директора и от Коковкиной. Эти письма страшно встревожили ее. В осеннюю распутицу, бросив все свои дела, поспешно выехала она из деревни в наш город. Саша встретил тетю с радостью, — он
любил ее. Тетя везла большую на него в своем сердце
грозу. Но он так радостно бросился ей на шею, так расцеловал ее руки, что она не нашла в первую минуту строгого тона.
Зотушка наклонился к руке Фени, и на эту горячую руку посыпались из его глаз крупные слезы… Вот почему он так
любил эту барышню Феню и она тоже
любила его!.. Вот почему он сердцем слышал сгущавшуюся над ее головой
грозу, когда говорил, что ей вместе с бабушкой Татьяной будут большие слезы… А Феню точно облегчило невольно сделанное признание. Она дольше обыкновенного осталась в сознании и ласкала своего дядю, как ушибившегося ребенка.
Да как я знаю теперича, что недели две никакой
грозы на меня не будет, кандалов этих на ногах нет, так до жены ли мне?» Катерина только и может ответить ему на это: «Как же мне любить-то тебя, когда ты такие слова говоришь?» Но Тихон не понимает всей важности этого мрачного и решительного упрека; как человек, уже махнувший рукою на свой рассудок, он отвечает небрежно: «Слова — как слова!
Грозы уж он не боится и природы не
любит, бога у него нет, все доверчивые девочки, каких он знал когда-либо, уже сгублены им и его сверстниками, в родном саду он за всю свою жизнь не посадил ни одного деревца и не вырастил ни одной травки, а живя среди живых, не спас ни одной мухи, а только разрушал, губил и лгал, лгал…
— Вот не
люблю этих безумств в природе! — говорила Елизавета Сергеевна с гримасой пренебрежения на холодном лице. —
Грозы, вьюги, — к чему эта бесполезная трата такой массы энергии?
— Да, душно… Как я не
люблю время пред чем-нибудь — пред
грозой, пред праздниками.
О, я
люблю густые облака,
Когда они толпятся над горою,
Как на хребте стального шишака
Колеблемые перья! Пред
грозою,
В одеждах золотых, издалека
Они текут безмолвным караваном,
И, наконец, одетые туманом,
Обнявшись, свившись будто куча змей,
Беспечно дремлют на скале своей.
Настанет день, — их ветер вновь уносит:
Куда, зачем, откуда? — кто их спросит?
— Эх, славная вещь
гроза!
Люблю ее! Странное она производит впечатление; она так поднимает, в ней есть что-то такое уверенное, несомненное и творческое… Кажется, — здесь, под
грозой, не может быть никаких раздумий и колебаний; все, что будешь делать, будет хорошо нужно и будет как раз то, что и следовало делать. А как это хорошо, — действовать, не раздумывая, когда тебя подхватит и понесет вперед большая, могучая сила!..
Он очень
любил эти военные экзерциции, хотя пугался выстрела из ружья, очень боялся
грозы и не без страха подойти к ручному медведю на цепи.